Прошло несколько дней с их встречи. Уже которое утро Альма просыпалась с улыбкой на губах. Тогда, в ту ночь, в девичьей душе поселилось спокойствие, природы которого она не знала. Возможно, и не желала знать, чтоб лишний раз не беспокоить, не спугнуть такое редкое в её взгляде животное.
Девушка жила с тихим счастьем и хорошела день ото дня. Окружающий мир ей вторил. Или это просто она стала замечать удивительные мелочи? Казалось, даже солнце стало чаще появляться на небосводе.
Буквально недавно она отдалась волку - брату своего мучителя, крайне на него похожему и в той же степени другому. Что-то изменилось, но пусть дышать стало легче, девушка не спешила с ним связываться: стоило сначала разобраться в себе. Поэтому всякого рода вопросы о прошлом и будущем, предстояли немедленной замене на что-то более несуществен.. бытовое. Благо, на дворе стоял май, а как известно "от сессии до сессии живут студенты весело". Май - пора зачетов, экзаменов, а еще рассветного пения птиц, буйства цветов, недосыпа и жажды свободы.
Экзамены для Скинфакси никогда не были особой проблемой, скорее обязательной скучной рутиной, от которой хотелось поскорее избавиться. Она знала языки и любила читать - язык был подвешен хорошо, поэтому устные экзамены проходили ровно на столько, на сколько она планировала - то бишь три, редко чуть выше. Однокурсники когда-то завидовали, чувствуя соперника, однако с её отношением к учёбе они забыли о своих страстях и обидах. Пожалуй, зря. Альме остался экзамен по шведскому. Главное Скинфакси снова не перепутать его с родным, а то преподаватель в силу своей безграмотности решит, что девушка ошиблась. Нет, она этого не допустит. Пребывая в возвышенно-боевом положении духа, сегодня уж студентка сдаст более чем на отлично.
Сегодня начался приятно: сладко потянувшись в блаженной неге, девушка раскрылась. На её любимой постели оттенка прусской лазури, молодая фигура напоминала жемчужину. Губы растянулись в улыбке. Внимательный взгляд светлых глаз скользнул по потолку вдоль узкой полосы белой полосы света просыпающегося солнца, затем ниже, на стену, как бы проверяя всё ли на месте: плакаты, полки с классикой и беллетристикой, откровенно детские книжки и медали за победы в состязании по атлетике, ещё школьные. Всё это богатство было едва заметно в темноте комнаты, но за все дни, проведенные в там, Альма успела выучить каждый образ.
Встав, она отдёрнула штору, словно распуская самому солнцу косу, чтобы его золотые локоны рассыпались по всей комнате. Освещая трофеи прошлого, такие незначительные узелки в ткани истории мира, лучи терялись в углах. Легким движением рук девушка распахнула окно и вдохнула полной грудью свежий весенний воздух. Ночью была гроза от этого воздух становился только слаще. Ей так захотелось бежать босиком по мокрой траве, почувствовать ветер в голове, поесть кислых яблок. И травы. Весенняя трава после дождя - самая вкусная. Она кажется деликатесом после зимнего сена.
Весна, лето - время, когда хотелось не только мечтать, но и делать. Молодецкая сила разливалась по жилам: не время стоять на месте.
Девушка взглянула на свой письменный стол, что стоял рядом с кроватью. Он был почти пустой, лишь стопка учебников да пара тетрадей лежали на нём, не считая ярко-рыжего стикера с указанием времени и номером аудитории. Телефон девушка не вернула, а сейчас, освободившись от такой мозговой жевачки как соцсети, была и вовсе рада пропаже. Приходилось клеить напоминания по-старинке. В этом был определенный шарм.
Мечты унеслись из головы так же быстро, как и попали туда. Время садиться за учёбу. Есть пара часов ещё пара часов - как раз дочитать детективный роман на шведском, чтобы как можно лучше ответить на экзамене. Девушка, скорее всего, по привычке исказит вопрос, но будет шанс завести действительно интересных разговор на тему искусства или морали. Господин профессор такие штуки любил, считая себя мудреным человеком. Поговорить с ним об этом, раскрыв и пояснив свое мнение, значило только то, что ты уже владеешь языком в совершенстве и чаще будешь его поправлять. Значит, можешь с чистой совестью бросать вуз.
Не то, чтобы это было главной целью солнечной кобылки. Ей просто захотелось выше прыгнуть, выше чьей-то головы. Так почему бы это не сделать? Тем более таким безвредным способом.
На кухне уже сидели её родители. Отец вновь курил сигарету за столом, за что мать на него ругалась. Статный мужчина - человек с простым лицом и проседью на густых коротко стриженых кучерявых волосах, и был её отец. Он привычно отмахивался от упреков жены, сквозь напяленные на самый кончик носа очки изучая бегущие строчки информации. Омлет стыл в тарелке, украшенный укропчиком и нарезанным помидором. Засвистел чайник, упитанная женщина в белом фартухе ловким быстрым движением выключила комфорку. Мама всегда надевала этот белый фартух. Кажется, этот; хотя, какой фартух выживет 15 лет? Она наклонила голову, заливая кипятку в чайничек с заваркой, чтобы остановиться вовремя, когда вода достигнет отметки "макс", и её бигуди смешно норовили отвалиться. Девушке показалось очень милым, что мама решила так прихорошиться к их домашнему празднику. Где-то через полчаса эта милая женщина оденет ужасный бордовый костюм, который тем не менее невероятно ей нравится, распустит бигуди и пойдёт на работу, принимать поздравления от коллег в честь именинницы. Но и то не на долго: нужно ведь готовить праздничный стол.
Взгляд светлых девичьих глаз скользнул к подоконнику, где стоял пышный букет весенних цветов с запиской. На душе стало тепло. Это от папы, на день рождения - девушка знала. Он так делал с её двенадцатого дня рождения.
Альма поприветствовала родителей.  И они внезапно показались девушке старыми. Их добрые лица с морщинками в уголках глаз и нежные руки уже с пятнышками.
Девушке было их жалко. Её мысли - поглощены взаимоотношениями, пропитаны тёплой любовью. И стыдом. И чувством вины. Как низко пала их дочь, и в этом в этом отсутствует их вина. Она сама невольно расплакалась, обнимая тогда утром родителей. Они растили это тело, они растили её, Альму, кровь от их крови. И злой рок искалечил дитя. Она была виновата. Виновата в молчании - отец был прав, стоило хотя бы позвонить. Он не возмущался, не лез, упрекнул лишь разок с отцовской заботой, но не более. Мать, в отличие от него, беспокоило то, о чём молчит их Альма, она пыталась смириться, даже изредка себе повторяла, находясь наедине, "сама придёт, как захочет", но настырное бабье любопытство не давало покоя. Ещё рабочая мамина привычка перемывать кости не вязалась к образу любящей жены, Альма в спокойной радости черпала силу немногословно ответить и сменить тему. Чаще всего такими темами становились слёзовыжимательные мелодрамы, хоккей - ибо она его невероятно любила, о чём свидетельствовали ещё старые постеры в спальне, осведомленность в новостях и тёплый шарф с символикой любимой команды, - да ещё темы общего типа, который про себя Альма называла "Что там баб Тося". Сегодня этого не понадобилось - и хорошо.

Улица встретила солнцем и лёгким ветерком, что так и норовил задрать девичьи ножки да оголить красавицы бедро. Она не поддавалась на провокации и шла по жизни смеясь, сквозь цветущий город, в холодную аудиторию номер 107, чтобы сдать там некоему гнусному профессору экзамен на отлично.
Огонёк в глазах, улыбчивость и женственность покоряют всякого мужчину, так что профессор сдался быстро. Но тут уж Альме стало интересно поговорить. Она задержалась в аудитории дольше положенного, позволяя двоечникам написать больше шпор. Благородное дело, но настолько ли оно благородно, если тебе на других наплевать? Поставлена оценка и подпись. Не время для подобных мыслей!
Окрылённая Скинфакси мчится домой с пятёркой с плюсом в зачетке. Ребячьей радости нет предела. Теперь помочь маме с уборкой и праздничным столом. Может в этот раз удастся подавить просыпающийся рефлекс бабушки "готовить много"? Хотя, скорее всего, для этого она уже опоздала. Убраться, умыться, прихорошиться. Пока шла домой, девушка перебирала в голове свои нарды. Ей хотелось чего-то весеннего и лёгкого, под стать её чувствам.

Все, наконец, готово к празднику. Почти: салаты стоит выложить из холодильника, поставить бокалы и вилки, но это дело пяти минут.
Мама решила надеть свой праздничный костюм. Казалось, его крой абсолютно совпадает с кроем всех её других костюмов, просто отличался расцветкой: чёрно-белые полоски и ярко-малиновые цветы, чем-то отдаленно напоминающие маки. Девушка надеялась переубедить её до прихода отца, ведь кроме него они мало кого ждали. Пригласила пару подруг, но легко восприняла "не знаю смогу ли", за отказ. Тем более, раз знают, значит все еще есть шанс: авось таки придут. Да и посуда для них наготове.
Через десять минут уверенных уговоров, мать таки поддалась и по указанию дочери надела простое домашнее платье. Оно ассоциировалось у Альмы с беззаботностью, детством и уютом. Самое обычное, домашнее, рыжее в белый горошек. Девушка аргументировала выбор тем, что они будут сегодня как подружки, ведь она тоже была одета в платье в горошек, наивное, девичье платье.
Вернулся отец с работы по-раньше, как договаривались. И начался день рождения. Уютный, камерный, теплый.
Скинфакси смотрела на окружающих её людей и подумалось ей, что она поняла, за что любит мир. Девушка понятия не имела как, но она не смела разбить им сердце. Возможно, ей удастся снова стать хорошей девочкой, их маленьким солнышком? Снова приносить победы в олимпиадах, на конкурсах. Найти муж или выйти замуж за того Левочку, о котором снова начала свою речь мама. А когда-то он узнает, что она не стареет как он, их дети тогда уже вырастут. И он возненавидит её красоту. Или она уедет, скроется навсегда, лишь изредка будет навещать сыновей или дочек, лишь издалека. И иногда оставлять послания будет. А потом увидит, как зажимают в кабаках - они или их, - и поймет: "Дети выросли". Как в свое время понимает каждый взрослый. И это хотя бы будет жизнь.
Что было бы найди её Сколль, в голову не шло. Нервы, видимо, закончились, или она, наконец, научилась, не думать о том, о чем не хочет думать.
Как и сейчас.
Не надо думать.
- Ну, что ж. За именинницу! - раздается тонкий звон хрустальных фужеров. Она отопьёт шампанского, но совсем чуть-чуть. Она же хорошая девочка. Она снова хорошая девочка.

Звонко стучало фреже о тарелки, звенели бокалы. По телевизору играл какой-то музыкальный канал современную попсу, чтобы избавить застолье от возможного неловкого молчания. Окно было открыто - впускало свежий воздух, а за окном нет-нет, да и промчался какой-то лихой водитель. Это было так похоже на идиллию: трое за столом оживленно беседовали несмотря на то, что долго живут под одной крышей и знают о друг друге почти всё, им удавалось пошутить и ловко сменить тему(это обычно делал папа). За этим праздничным шумом было сложно услышать стук в дверь. Впервые. А когда он настойчиво и громко повторился, девушка, не замешкавшись быстро помчалась открывать.
В голове вертелось всего пара вариантов, кто это мог быть. Немного странно, что без домофона, но мало ли случайный житель их дома удачно в нужное время заходил или выходил. Вариантами выступали подруги: вместе или поодиночке. Могли, конечно, быть ещё мамины подруги, хотя в этом было крайне мало смысла. Для чего тогда ходить в отпускной день на работу со сладостями?
Проходя мимо зеркала к входной двери, девушка не могла не бросить взгляд на отражение в зеркале. Гостей нужно встречать как подобает, тем более причине торжества. Из зеркала на Альму весело смотрели светлые глаза, подчеркнутые темнотой ресниц. Сегодня было минимум макияжа: собственно, только ресницы и были слегка подкрашены чёрной тушью. Весеннее платье а-ля 60-е сидело на её фигуре отлично. Осматривая себя последний, контрольный раз девушка на мгновение задумалась: может стоило помаду какую-то взять, а то губы как-то бледноваты?
Не время! Раньше надо было думать.
Снова стук, но замки уже, щёлкая, открываются.
Девушка оторопела. Первым она видит пышный букет ярко-красных роз. Их так много! Цветы очень красивые! Да и такие.. дорогие. Это определенно не девчонки.
Букет держал высокий мужчина с волчьим взглядом и лукавой ухмылкой. Она тотчас узнала его: Хати.
- Привет, - разговор начинался  спокойно почти непринуждённо. Девушка всё ещё сияла радостью, пусть явно находилась в замешательстве, не была до конца уверенна, что делать с незваным гостем.
- Цветы эти не? Спасибо! Какими судьбами?
- Альма, кто там пришёл? - раздалось громкое мамино из гостиной.
Решать надо была немедля.
- Мой друг, - отозвалась она родителю, не отрывая взгляда от Хати. Легкая дрожь пробежала по спине.
Сегодня был праздник, неплохое настроение, тарелка лишняя уже подготовлена, да и Альма считала себя хорошей хозяйкой.
- Ну, что стоишь? Проходи, раз уж пришёл.
Блондинка ловко достала тапочки побольше размером из тумбочки и положила их на пол прямо перед гостем. Тапочки эти вполне могли оказаться малы или велики - их держали для гостей, а гостей-мужчин в этом доме принимали крайне редко. Так просто сложилось. Вот и было их всего две пары запасных: маленькие и большие.
- Теперь быстро мой руки. (Санузел вот здесь). И быстро за стол. Представлю тебя родителям, - и окинув взглядом букет, добавила: - Горе луковое...
С букетом Альма не спешила возвращаться в гостиную, поэтому быстро зашла в кухню поставить розы в воду и заодно спрятать их от родительских глаз, насколько это возможно. Хассена же все равно уже не спрячешь. Нет, даже если попытаться, не спрячешь.
Собравшись с духом, девушка вошла. Немая сцена. Родители в шоке(каждый, правда, по разному: отец агрессивно, а мама не верит в происходящее), да и Ариец не особо лучше выглядит.
- Что ж, мама, папа, - начала она бодро и весело улыбаясь, словно ничего такого в мужике сомнительного, но хотя бы опрятного, внешнего вида, которому лет чуть ли не под сорок(во взгляде родителя обычно многие вещи гиперболизируются), посреди их гостиной в день рождения их ещё совсем юной дочери нет. - Это - мой друг, его зовут... - вот и первый промах. Тогда в клубе она узнала только его фамилию, о имени речи не шло. Взгляд полный мольбы, обращенный к Хассену, должен был растопить его сердце и четко дать понять: без его помощи она не обойдется.